Предмет

Термин — «эпиграфика» — книжного происхождения. Он образован от слов, которыми пользовались древние греки. Глагол «ἐπιγράϕω» означал «писать на чём-либо», «делать надпись», существительное «ἐπιγραϕή» или «ἐπιγράμμα» — саму надпись, а термин «ἐπιγραϕεύς» — писца. Так что название новой науки было создано по образцу названий других наук, пришедших из греческого языка — «физика», «математика», «экономика» и стало обозначать науку о надписях.

Фрагмент надписи о росписи Троицкого храма. Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь, Кострома. OG0140-OG0143

Термин «эпиграфика» используется и для обозначения отдельных отраслей данной науки. Связано это с тем, что исследование надписей разных эпох и народов связано со знанием языков, систем письменности, социальных, культурных и религиозных традиций и множества иных факторов. Хотя принципы изучения надписей в целом остаются общими, каждая отрасль эпиграфики имеет свою специфику исследований. Поэтому отдельными (и зачастую мало связанными друг с другом) отраслями данной науки являются древнегреческая, римская, китайская, мусульманская, древнерусская, скандинавская руническая эпиграфика и др.

Наконец, «эпиграфика» — это совокупность всех надписей той или иной эпохи, страны, региона, народа. Например, говоря, «эпиграфика Московской Руси», мы можем подразумевать отрасль эпиграфической науки, изучающую надписи данной страны и данной эпохи, а также все надписи, созданные на территории Московского царства.

Предмет эпиграфики — надписи на твёрдом материале — камне, дереве, металле, обожженной глине, керамике, мозаичных изображениях, вырезанные на печатях и отчеканенные на монетах и т.п. К эпиграфическим памятникам также относят надписи, сделанные чернилами или красками на глиняных черепках (остраконах), иконах и фресках, а также вышитые на ткани. Объединяет их то, что все они созданы на носителях, весьма редко употреблявшихся для создания книг и документов.

В чём привлекательность надписей? Почему, проникшись их непередаваемым обаянием, многие специалисты-историки хранят верность эпиграфическим штудиям до конца жизни и даже не думают «менять» их на изучение иных исторических источников? Всё дело в том, что надписи совсем не похожи на труды историков древности и средневековья, которые принято называть нарративными (от латинского глагола «narrare» — «рассказывать») или повествовательными источниками. Последние сохранились в большом количестве списков, каждый из которых имеет не только невольные или намеренные искажения текста, возникшие при переписке, но и — нередко — следы подчас кардинальной редакторской правки. К тому же большинство надписей, особенно исторического содержания, в отличие от письменных источников, авторы которых чаще всего известны, анонимно, а, следовательно, по мнению исследователей, содержащаяся в них информация менее всего искажает реальную картину прошлого, а нередко — и сведения, нигде более не сохранившиеся. По этой причине у многих историков степень доверия к надписям априори гораздо выше, чем к письменным источникам, и в ряде спорных вопросов они отдают предпочтение информации, содержащейся в эпиграфических памятниках.

Надписи неизменны во времени и, несмотря на утраты, доносят до нас «живой голос эпохи». Из них можно узнать о самых разных сторонах жизни прошлого: политической и социальной истории, экономических, религиозных и культурных реалиях, административном делении и системе управления, законодательстве и строительстве, общественной и частной жизни — и, главное, тех её сторонах, о которых обычно молчат источники нарративные. Более того, есть большие исторические пласты в прошлом разных стран и народов, — например, история индейцев майя классического периода (III–IX вв.), — единственным письменным источником для которых служат надписи. Впрочем, термин «единственность» применим к любой надписи: каждый памятник эпиграфики сам по себе уникален и неповторим. Исследователь надписей, за редчайшими исключениями, имеет дело с единственным экземпляром, и открытие новой надписи нередко приводит к расширению наших знаний о прошлом, а зачастую — и к пересмотру сложившихся взглядов и оценок. Подобных «жемчужин эпиграфики» известно немало. Разумеется, надписи отражают далеко не всю информацию — лишь ту, что люди решили доверить Вечности и ту, что сохранило для нас Время.

Наконец, надписи — это слепок всех сторон жизни общества в данный момент времени и в данном месте. Потенциально они содержат почти безграничную информацию, и главная задача специалиста по эпиграфике — эту информацию извлечь, понять и интерпретировать. «Отдельная надпись, — писал в 1904 г. проф. В. М. Хвостов, — может казаться скучной и бессодержательной, интересной лишь для учёного буквоеда. Но… если весь этот сухой в его разрозненности материал соединить вместе да осветить при помощи литературных и археологических памятников, то надписи начинают оживать, из-за них на нас смотрят живые люди. Пред вами встают и исторические личности, и простые обыватели захолустного городка».

Начальная задача эпиграфиста — это сбор, первичное изучение и издание надписей, то есть введение в науку новых источников в разных отраслях гуманитарного знания. Базовая задача — изучение различных сторон исторического процесса на основе комплексного исследования сведений, содержащихся в надписях. Итогом этой работы может стать составление свода надписей, организованного по локальному, типологическому и хронологическому принципам, что, собственно, и даёт исследователям компактную подборку исторических источников, уникальных по форме и содержанию.

Естественно, огромную помощь эпиграфике даёт археология. Археологи являются основными «поставщиками» надписей. Тем не менее, подавляющее большинство эпиграфических памятников обнаружено в переотложенном состоянии, и зачастую — во вторичном использовании, в качестве детали постройки или корабельного балласта. С другой стороны, предметы «малой» эпиграфики — надписи и клейма на сосудах, литейных формах, бытовых предметах и т.п. — имеют более тесную связь с культурным слоем, что позволяет определить время их бытования во взаимосвязи с археологическим контекстом.

Каждая надпись принадлежит своему времени и своей культурно-исторической и религиозной среде. Социальная психология позволяет определить круг ценностей, отраженных в памятниках эпиграфики, характерных в разные времена для различных сословий и профессий. С опорой на культурологию и религиоведение, а, говоря о эпохе Средневековья, — и на богословие, — изучаются соответствующие реалии, отраженные в надписях. Из эпиграфических памятников искусствоведам известны имена многих древних мастеров, архитекторов, скульпторов, вазописцев, иконописцев, кузнецов-оружейников. Некоторые надписи содержат важный материал по истории экономики — названия отдельных видов товаров и цены на них, размеры пошлин и имена грузополучателей.

Но первыми (и зачастую главными) помощниками эпиграфиста являются филология и лингвистика, которые позволяют понять особенности языка надписи и восстановить текст в случае его утраты. К сожалению, ещё до конца оценена роль эпиграфики как вспомогательной филологической дисциплины, дающей материал для изучения эволюции графики, грамматики, фонетики и синтаксиса в отдельных языках.

Столь же важно знание истории для определения взаимосвязи информации, увековеченной в памятниках эпиграфики, с процессами, протекающими в обществе. В этой связи эпиграфисты работают в теснейшей взаимосвязи с другими специальными историческими дисциплинами. Содержание надписи, несмотря на краткость, гораздо богаче, нежели кажется с первого взгляда. Одну из важнейших ролей в эпиграфических исследованиях играет палеография, так как очень часто единственным датирующим элементом надписи являются особенности её шрифта. Они же позволяют отличить новодельную надпись от аутентичной, т.е. соответствующей своему времени. На самые простые вопросы, обращённые к надписи, — «когда?» и «где?» — помогают ответить две специальные дисциплины. Хронология даёт неоценимую помощь при определении дат, имеющихся в надписях (различные эры, принятые в древних государствах, даты от сотворения мира, индикты, дни памяти святых, христианские праздники и т.п.). С исторической географией связана не только привязка эпиграфического памятника к тому или иному региону или населенному пункту. Нередко именно из надписей мы узнаём древние названия городов и поселений. А так как большинство надписей содержит тот или иной набор личных имён, то здесь не обойтись без ономастики, позволяющей исследовать имеющиеся в надписях имена и задуматься над их этно-культурной или конфессиональной принадлежностью. Генеалогия же определяет родственные связи лиц, упоминаемых в надписях. Эпиграфика тесно связана и с просопографией — специальной исторической дисциплиной, изучающей биографии реальных исторических лиц. А с исследованием времени существования и порядка замещения государственных должностей, упоминаемых в надписях, связана сравнительно молодая дисциплина архонтология. Наконец, надписи, подобно юридическим документам, состоят из устойчивых формул, различных на разных типах эпиграфических памятников, на изучении эволюции которых специализируются дипломатика и текстология.

Но именно эта формализованность надписей наряду с краткостью их содержания позволяет использовать компьютерные методы не только для каталогизации огромного фонда эпиграфических источников, но и для дешифровки ещё не разгаданных систем письменности.

Наконец, самый многочисленный вид надписей — надгробия — неразрывно связаны с относительно новой специальной исторической дисциплиной — некрополистикой, занимающейся изучением погребальной обрядности.

Одним словом, диапазон гуманитарных наук, с которыми должен быть знаком эпиграфист, достаточно велик, и успех исследования в значительной степени определяется двумя факторами. Первый — это понимание неразрывности формы и содержания надписи, так как в центре внимания эпиграфиста стоит не только и не столько заключённая в ней письменная информация. Не меньшую роль играет и материальная сторона — изучение материала, на который нанесена надпись, технические приёмы нанесения, а также историко-социальные и духовно-культурные вопросы — расположение и функциональное назначение надписи, особенности письма и языка, её орнаментальное и художественное оформление, духовные и социальные аспекты. Второй фактор — комплексный подход, когда исследователь использует все находящиеся в его распоряжении средства для исследования и интерпретации информации, предоставляемой как отдельной надписью, так и всей совокупностью эпиграфических источников.