История вопроса

Эпитафия Симеону Полоцкому, 1680 год. Памятник впервые описан в 1791 году, однако документирование 2016 года выявило ранее не замеченные элементы надписи. OG0003

В настоящее время эпиграфика Средневековой Руси — одна из наиболее динамично развивающихся специальных исторических дисциплин. На рубеже 80–90-х годов ХХ века импульс для её развития дали многочисленные работы Л. А. Беляева — и в первую очередь его монография, специально посвящённая белокаменным надгробиям Северо-Восточной Руси[1].

Для последних десятилетий характерны два явления. Первое — это увеличение числа публикаций эпиграфических памятников, в издании которых участвуют профессиональные археологи, архитекторы-реставраторы, искусствоведы и краеведы. По числу публикаций лидирующее место традиционно занимают надписи на надгробных плитах из Москвы[2] и Подмосковья. В качестве примера можно назвать издания таких надписей, выявленных при исследованиях в Троице-Сергиевой лавре; некрополь, сложившийся здесь в последней четверти XV — начале XVIII века, в настоящее время является наиболее изученным в эпиграфическом плане некрополем Московской Руси[3]. Не менее важна и публикация надписей некрополя Ново-Иерусалимского монастыря[4].

Вторым явлением стало расширение географии публикуемых памятников: были изданы надписи на надгробных плитах из Дмитрова[5], Можайска[6], Суздаля[7], Новгорода Великого[8], Пскова[9], Твери[10], Нижнего Новгорода[11], Переславля Залесского[12], Ярославля[13], Костромы[14], Рязани[15], Казани[16] и других городов. Помимо надписей на надгробных плитах в научный оборот было введено и значительное число строительных надписей эпохи Московской Руси, выявленных за пределами Москвы — в Подмосковье[17], Туле[18], Костроме[19], Ярославле[20] и Ярославской области[21].

Исследователи надписей Средневековой Руси сталкиваются с рядом методологических трудностей, связанных, в первую очередь с отсутствием единых правил документирования, описания и публикации надписей. Вследствие этого описания эпиграфических памятников зачастую не содержат всей необходимой информации и не могут быть полноценно использованы. Безусловно, наиболее острой проблемой является отсутствие единых правил воспроизведения текста надписи и, в частности, использование при публикации церковнославянских шрифтов без диактрических знаков или публикация надписей гражданским шрифтом. Слабо разработаны и вопросы точного воспроизведения палеографических особенностей надписи. Републикация надписей зачастую производится без сверки с камнем, при этом сообщается не обо всех существующих изданиях, а имеющиеся в них разночтения не учитываются. Вследствие этого теряется ценность памятника как лингвистического источника. Как следствие, эпиграфические памятники вызывают минимальный интерес у специалистов по истории русского языка и не используются в трудах и учебниках по истории русского языка.

Во многих государствах Западной, Центральной и Южной Европы разработаны национальные программы по изданию сводов надписей Средневековья и раннего Нового времени. В качестве примера можно назвать  успешно осуществлённые проекты во Франции, Германии, Италии и Швейцарии. Особенно интересен ирландский проект Ogham in 3D, в рамках которого эпиграфический материал документируется и представляется средствами современных информационных технологий. Целью этого проекта является документирование и описание всех памятников огамического письма в пределах территории Ирландии. Из 400 известных камней с огамическим письмом за 2013-2016 годы исследовательской группе удалось, преимущественно средствами сканирования структурированным светом, документировать 131 объект, дать их описания, создать интерактивную карту расположения и объединить в базу данных.

В России современные исследования эпиграфических памятников выглядят весьма мозаично. Введённый в научный оборот за последние два с половиной столетия обширный материал плохо систематизирован и обобщен и, как следствие, слабо используется в исследованиях по истории Средневековой Руси и русской светской и религиозной культуре. Огромное количество ценнейших публикаций распылено по многочисленным научным журналам и тематическим сборникам, посвященным либо ранним датированным надписям[22], либо граффити на отдельных памятниках[23], либо надписям одного региона[24], либо надписям одного типа[25]. Именно эта хаотичность крайне затрудняет привлечение эпиграфического материала в качестве полноценного исторического источника и порождает скепсис в отношении его самоценности.

Поэтому дальнейшие перспективы исследования надписей Средневековой Руси связаны с решением главной и первоочередной задачи – формированием свода монументальных эпиграфических памятников Средневековой Руси. Необходимость создания такого корпуса давно осознана в отечественной науке. Реализации этой задачи препятствует ее крайняя трудоемкость – фактически необходимо систематизировать сведения по меньшей мере о 10 тысячах эпиграфических памятниках, частично утраченных и частично не опубликованных.

 

Общие принципы и методы формирования Свода

Избранный исследовательским коллективом подход к созданию «Свода русских надписей» основывается на следующих основополагающих принципах:

(1) Синергия гуманитарных и точных наук.
(2) Сетецентрическое управление проектом.
(3) Интеграция усилий исследователей разной специализации и из разных регионов.
(4) Использование современных методов документирования.
(5) Использование математических алгоритмов анализа данных.
(6) Использование информационных (в том числе геоинформационных) технологий.
(7) Стандартизация результатов проекта.
(8) Многоступенчатый контроль качества описаний и интерпретации надписей.
(9) Открытость проекта.

Формирование «Свода русских надписей» предполагает решение трех главных задач, каждая из которых требует разработки соответствующей методики и стандарта:

(1) Документирование эпиграфических памятников.
(2) Описание и исследование эпиграфических памятников.
(3) Публикация сведений об эпиграфических памятниках.

 

Документирование эпиграфических памятников

Целью документирования является создание точной копии памятника, пригодной для дальнейшего исследования и позволяющей полноценно воспроизвести внешний вид памятника в случае утраты оригинала.

Со времён Геродота наиболее надёжным способом сохранения эпиграфического памятника считалось переписывание текста надписи с кратким описанием внешнего вида носителя. В целом, эта методика отмерла к концу XIX века, однако отдельные рецидивы её использования отмечаются и в XXI веке. При использовании этого метода эпиграфический памятник воспринимается исключительно как текст, теряя при этом свои сущностные качества. В эпоху Возрождения аналоговые методы получили дальнейшее развитие – списывание надписей и описание памятников было дополнено зарисовкой надписей как таковых и памятников в целом. Зарисовка требует не только большого опыта и высокой квалификации, но наличия у исследователя таланта художника; при этом она не слишком производительна и не позволяет качественно документировать сколько-нибудь значительное число памятников.

Органическим недостатком всех аналоговых методов является их субъективность. Качество документирования в огромной степени зависит от состояния памятника (освещённости, сохранности, читаемости надписи) и уровня подготовки исследователя. Поэтому списки или зарисовки одной и той же надписи, выполненные различными людьми, могут существенно отличаться друг от друга, зачастую – до полной неузнаваемости. При дальнейшей работе с надписью, документированной аналоговым методом, неизбежно возникают сомнения в надёжности копии, и исследователю приходится вновь возвращаться к памятнику и уточнять или повторять зарисовку.

Субъективность аналоговых методов заставила исследователей обратиться к контактным способам документирования эпиграфических памятников. Наиболее широкое распространение получило эстампирование – получение оттиска надписи на влажной бумаге или картоне – известное в Китае с раннего Средневековья и освоенное в Европе в XIX веке. Эстампаж в целом адекватно отображает надпись, но эстампирование – процесс трудоемкий, а транспортировка, хранение и исследование копий надписей также весьма затруднительны.  Эти ограничения заставили исследователей в начале 1960-х годов обратиться к дальнейшему развитию контактных методов документирования — созданию копий надписей на кальке и полиэтилене, графитовых протирок, микалентных копий и контактных отливок, получаемых с помощью различных натуральных и синтетических материалов (гипса, пластиков, смол, латекса, силикона и им аналогичных). В течение долгого времени применение перечисленных технологий считалось эффективным, так как они позволяли создавать достаточно точные (хотя и не слишком удобные в использовании) «механические» копии надписей.  При этом, однако, происходило загрязнение надписей а полученные копии оказывались недолговечными вследствие хрупкости.

Изобретение фотографии, первоначально аналоговой, а затем и цифровой, существенно облегчило документирование надписей. Тем не менее, «фотофиксация» также имеет ряд ограничений. В первую очередь — это неизбежно возникающий в любой оптической системе комплекс аберраций — кривизна поля изображения, астигматизм, дисторсия, сферическая  и коматическая аберрация, хроматические аберрации. Появление аберраций обусловлено природой света, носит фундаментальный характер и, следовательно, принципиально неустранимо даже в современных высококачественных фотографических системах, хотя отчасти аберрации могут быть компенсированы правильным подбором оптики и методики выполнения съемки.

Однако, в любом случае, фотография, документирующая памятник, будет иметь существенные искажения, выражающиеся, прежде всего, в нелинейной разномасштабности, особенно заметной в краевых частях изображения. Следствием этого является практическая невозможность выполнения любых измерений размеров и углов на фотографии. «Фотографирование с масштабной линейкой»  создает иллюзию решения задачи измерений и позволяет лишь грубо оценить размеры, но не выполнить сколько-нибудь точные измерения. В числе ограничений метода «фотофиксации», помимо воздействия аберраций, следует назвать также принципиальную невозможность точного отображения (и измерения) глубины резьбы надписи или изображения и невозможность корректного документирования надписи на криволинейной поверхности, например на колонне или барабане здания. Крайне затруднено фотографическое документирование надписей большой протяженности. Если поверхность надписи сильно загрязнена, химически или биологически изменена или, наоборот, резьба на известняке слишком хорошо очищена — на фотографии надпись становится практически нечитаемой вследствие недостаточной контрастности фотографического изображения. Для решения этой проблемы некоторые исследователи применяют подкрашивание надписей темными пигментами на светлых поверхностях и мелом на темных, что, безусловно, плохо отражается на сохранности памятника. Тем не менее, фотография позволяет несколько повысить читаемость даже плохо сохранившейся надписи. Для этого применяется искусственное освещение, создающее тени, улучшающие читаемость надписи.

Частными случаями применения искусственного освещения является использование многоугловой теневой фотосъемки (Reflectance Transformation Imaging – RTI), фотосъемки с выносной вспышкой, ретушь и им подобные. Все названные способы требуют создания достаточно сложной системы освещения, поэтому, во многих случаях, технически не могут быть реализованы на практике, особенно при необходимости документировании большого числа надписей. При этом полученные результаты сохраняют все ограничения фотографического метода вообще, перечисленные выше. Повысить «читаемость» цифровой фотографии возможно посредством применения математических преобразований изображения — изменением контрастности, насыщенности цвета и его температуры, однако получаемые изображения сохраняют искажения исходной фотографии.

Исследование возможностей и ограничений традиционных методов документирования эпиграфических памятников приводит к выводу о необходимости радикального пересмотра подхода к документированию и выработки методологии, обеспечивающей как полноценное воспроизведение памятника, так и его сохранность:

  1. Документирование должно быть выполнено способом, исключающим повреждение или изменение внешнего вида памятника. Особенно остро эта проблема стоит для надписей, выполненных красками (особенно плохо сохранившихся) и резных надписей, сохраняющих следы раскраски, а также надписей, имеющих биопоражения. На таких надписях применение контактных методов должно быть полностью исключено, так как даже единичное прикосновение к надписи может повредить памятник. Резные надписи без краски менее чувствительны к контактным методам, однако и для них известны случаи повреждения памятников в процессе документирования – особенно при изготовлении эстампажей и контактных копий вообще.
  2. При документировании эпиграфического памятника в большинстве случаев должна документироваться не только сама надпись, но и ее контекст (носитель). Так, например, для надгробий должны документироваться не только сама надпись, но и орнаменты и изображения, а также геометрия надгробной плиты.
  3. Для исследования эпиграфического памятника необходим сбор сведений о размерах надписи и отдельных ее элементов, высоты строк и междустрочий, ширины букв и элементов букв; кроме того необходимо фиксировать сведения о размерах носителя. Обычно эти сведения собираются трудоемкими непосредственными измерениями, при этом использование фотографии с масштабной линейкой не решает задачу, так как любая фотография имеет угловые искажения.
  4. Методика документирования памятника должна обеспечивать сбор сведений о глубине резьбы и ее изменениях в пределах надписи. Традиционно эта задача решается контактными методами, применение которых, как указывалось выше, должно быть полностью исключено.
  5. Методика должна обеспечивать возможность документирования надписи любого размера. Некоторые надписи (например, надписи о росписи храмов, располагающиеся по внутреннему периметру четверика) могут достигать протяженности до 50 метров при ширине до 1 метра.
  6. Методика должна позволять документирование надписей, располагающихся на криволинейных поверхностях, в том числе на нерегулярных поверхностях двойной кривизны. Примерами таких поверхностей являются некоторые архитектурные формы (барабаны) и валунные надгробия.
  7. Документирование должно выполняться в масштабе 1:1, при этом образ памятника не должен содержать искажений.
  8. Результаты документирования должна максимально сокращать трудозатраты исследователей в ходе дальнейшего изучения памятников.
  9. Методика документирования должна обеспечивать однозначность интерпретации надписи. Это особенно важно для плохо сохранившихся и труднодоступных памятников, а также памятников, находящихся под угрозой разрушения или повреждения.
  10. Документирование должно осуществляться способом, исключающим непреднамеренные ошибки и обеспечивать выполнение принципа «повторяемости эксперимента».
  11. Результаты документирования должны быть сохранены в форме обеспечивающей их длительную сохранность и возможность создания резервной копии.
  12. Результаты документирования должны быть представлены в форме, обеспечивающей возможность широкого распространения сведений о памятнике и возможность удаленной работы исследовательского коллектива с результатами документирования.

 

Важность полноценного и качественного документирования обусловлена продолжающимся разрушением и повреждением эпиграфических памятников.

Вообще, историю старорусских некрополей можно рассматривать как историю систематического уничтожения белокаменных надгробий. Безусловно,  часть из них разрушилась вследствие естественных химических процессов или биологического воздействия, часть оказалась в глубине культурного слоя и выявляется сейчас в переотложенном состоянии (чаще всего в виде фрагментов). Однако значительное число эпиграфических памятников было уничтожено вполне сознательно. При этом общепринятая точка зрения, связывающая уничтожение эпиграфических памятников исключительно с «советским временем» верна лишь отчасти – эта традиция возникла не позднее середины XVII века.

Фрагмент белокаменного надгробия в отмостке фундамента. Церковь Покрова в селе Воскресенское, Московская область.

Так, например, в 1658 году на выстилку гульбища четвёртого этажа отходной пустыни (скита) патриарха Никона, построенной в 1658 г. близ Ново-Иерусалимского монастыря, пошло около 150 белокаменных надгробий, привезённых, предположительно из Старицы, причем на это было получено официальное разрешение[26]. В 1660 году строительство храма Спаса Нерукотворного в Заиконоспасском монастыре было предпринято на участке кладбища конца XV – начала XVII века, надгробные плиты с которого были использованы при сооружении фундамента и подклета собора. В 1705 г. игумен Данилова монастыря нанял «каменщикъ разсѣкать бѣлое каменье, которое было въ монастырѣ отъ давнихъ лѣтъ на могилахъ, на тумбы, и на столпы, и на гзымсы и на плиты, а ряжено за аршинъ по 4 деньги. И разсѣкъ тѣхъ камней 185 арш.»[27] Предположительно такая акция требовала специального указа, [28] однако игумен принял решение сам, сэкономив тем самым от 370 до 555 рублей – сумму, в ценах начала XVIII века, существенную.

Вероятно, именно экономические соображения, обусловленные дороговизной камня и его транспортировки, были наиболее частой причиной уничтожения надгробных памятников. Чаще всего надгробные памятники использовались в качестве строительного материала, однако отмечаются также случаи повторного использования надгробий по прямому назначению, в том числе с уничтожением первоначальной надписи.

Валунное надгробие в кладке фундамента Воскресенского собора в Солигаличе, Костромская область. OG0091

Еще одной распространенной причиной использования надгробий с надписями было их использование «в хозяйственно-эстетических целях» - как правило в фундаментах или отмостке фундаментов вновь строящихся церквей. Наиболее масштабным примером такого использования является Кирилло-Белозерский монастырь, где валунные надгробия были использованы для сооружения мостовой. В 1809 году К. М. Бороздин, по высочайшему повелению совершавший археологическое путешествие по России, объяснил архимандриту Порфирию «о неприличии подобного распоряжения» и дал совет «восстановить разрушенные надгробные памятники». Настоятель плиты оставил на месте, а надписи на них приказал стесать[29].

Белокаменная надгробная плита, надпиленная и расколотая для хозяйственного использования. Благовещенский Киржачский монастырь, Киржач, Владимирская область. OG0040

Массовое уничтожение надписей продолжалось в XIX-XX веках, сначала – при бесчисленных перестройках церквей, а в затем – при массовом уничтожении культовых зданий и приспособлении монастырей под хозяйственные нужды.  И, хотя ценность эпиграфических памятников как исторического источника в России была осознана еще в конце XVIII века, первые меры к их сбережению начали предприниматься только в 1960-х годах. Поэтому сейчас мы располагаем очень небольшим числом «страниц» этого «архива» и многие надписи известны нам лишь по неточным спискам XIX века и плохим фотографиям века XX-го.

При этом надписи, в том числе и оставшиеся неизученными, уничтожаются и сейчас – преимущественно во время строительных и реставрационных работ в возрождаемых храмах и монастырях. Так, например, в 1996 году настоятельница Галичского Паисиева монастыря Наталья (Василенок), испытывая непреодолимую идиосинкразию к археологам, наняла бульдозериста, который безнаказанно срыл не менее 1 метра культурного слоя монастыря; вывернутые при этом надгробия XVI–XVII веков были закатаны в асфальт и, по-видимому, навсегда потеряны для науки. Сходным образом в 1990-е годы был утрачен комплекс белокаменных надгробий, открытых экспедицией С. З. Чернова в селе Никольское на Пружках (Московская область), но, за ненадобностью, вывезенных настоятелем храма на свалку.

Биологическое поражение, разрушившее надпись на стенной плите. Церковь Всех Святых в Троицком Даниловом монастыре, Переславль-Залесский, Ярославская область. OG0679

Вандализм не является единственной причиной разрушения эпиграфических памятников. Абсолютное большинство надписей, доступных исследователю в России, выполнены на «белом камне» - известняке – материале механически и химически не стойком, чувствительны к воздействию естественных агентов выветривания.

Химическое поражение, разрушившее надпись на стенной плите. Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь, Кострома. OG0102

Эпиграфические памятники разрушаются механическим размывом грунтовыми и поверхностными водами, химическим растворением (выщелачиванием) и биодеструкцией (воздействием живых организмов – мхов и лишайников,  бактерий, плесневых грибов, водорослей). Особенно уязвимы памятники, находящиеся на открытом воздухе и в переувлажненных подклетах церквей и пещерных комплексах.

Продолжающееся повреждение и уничтожение эпиграфических памятников предопределяет необходимость тщательного документирования сохранившихся надписей современными техническими средствами.

Методика документирования

Для документирования эпиграфических памятников исследовательским коллективом «Лаборатории RSSDA» в 2015-2016 годах была разработана (и оптимизирована с учетом) методика бесконтактного трехмерного цифрового моделирования. Эта методика основана на современных технологиях моделирования и последующей обработки трехмерных моделей, оптимизирована с учетом особенностей эпиграфических памятников  и позволяет вполне обеспечить выполнение заявленных выше требований к процессу и результатам документирования. Цифровая трехмерная модель:

• Является высокоточной цифровой копией памятника.

• Формируется в масштабе 1:1.

• Позволяет воспроизводить объекты любого размера.

• Позволяет воспроизводить сложные поверхности, в том числе нерегулярные поверхности двойной кривизны.

• Позволяет корректно воспроизводить цвет поверхности.

• Может быть использована для обеспечения удаленного доступа к результатам исследования.

К поверхности трехмерной модели могут быть применены математические методы визуализации поверхности, позволяющие восстановить разрушенный текст и улучшить читаемость плохо сохранившейся надписи.

Основными и в равной степени важными компонентами методики являются собственно трехмерное моделирование и математическая визуализация рельефа поверхности.

Фотограмметрическая обработка цифровых фотографий белокаменного надгробия с надписью. OG0029

Цифровая трехмерная модель может быть получена различными способами, в том числе лазерным сканированием, сканированием структурированным светом и фотограмметрической обработкой фотографий, сделанных цифровым фотоаппаратом. Каждый из этих способов имеет свои достоинства и недостатки. Опытное моделирование эпиграфических памятников каждым из этих способов показало, что наиболее универсальным и эффективным методом формирования трехмерной модели памятника является фотограмметрическая обработка фотографий, сделанных цифровым фотоаппаратом с полноразмерной матрицей высокого разрешения. Исходные данные для создания модели собираются путем фотографирования памятника с разных ракурсов, при этом для каждого памятника, в зависимости от его сложности, делается 200-300 фотографий. В простых случаях для моделирования достаточно 80-100 фотографий, в наиболее сложных случаях число фотографий может достигать 1500. Эти фотографии обрабатываются фотограмметрическим способом, позволяющим реконструировать (воссоздать) трехмерную поверхность памятника в виде полигональной модели. Практика показывает, что детальность полигональной модели эпиграфического памятника, достаточная для работы нас надписью, должна составлять не менее 1500 полигонов на квадратный сантиметр поверхности. Подробнее о теоретических основах и практике фотограмметрии можно прочитать в многочисленных публикациях (например «Цифровая фотограмметрия и бесконтактные измерения»  и «(Надеюсь) всё, что нужно знать о фотограмметрии»). Следует отметить, что в реальности создание математически корректной полигональной модели объекта является достаточно сложной задачей требующей, правильного выбора оборудования и неукоснительного исполнения процедур съемки и обработки.

Фотограмметрическая обработка цифровых фотографий надписи о росписи храма. OG0140 (подробнее)

Формирование модели фотограмметрическим способом является лишь начальным этапом подготовки трехмерной модели, поступающей в распоряжение исследователей. Пост-фотограмметрическая обработка заключается в обрезке (удалении частей сырой модели, не имеющей отношения к документируемому памятнику), очистке (удалении «шума», возникающего при формировании модели; при этом, однако, не допускается сглаживание), коррекции ошибок фотограмметрических алгоритмов (самопересечений, отверстий), выравнивании модели, а также текстурировании поверхности (создании растрового файла, накладываемого на модель для передачи цвета объекта). Каждый из этапов пост-фотограмметрической обработки сопровождается обязательными процедурами контроля качества.

Трехмерная полигональная модель представляет собой результат этапа документирования эпиграфического памятника. С этого момента модель поступает в распоряжение исследователей-эпиграфистов для изучения и описания. В простых случаях, при работе с хорошо сохранившимися памятниками, для изучения надписи достаточно использовать собственно модель и ее фотографическую текстуру.

Цифровая модель эпиграфического памятника с наложенной фотографической текстурой. Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь, Кострома. OG0112
Цифровая модель эпиграфического памятника. Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь, Кострома. OG0112

 

Практика, однако, показывает, что надписи оказываются сильно поврежденными вследствие разрушения поверхности памятника как человеческим вандализмом, так и природными явлениям. Вследствие этого большая часть надписей, в том числе и сохранявшихся в относительно благоприятных условиях, дошла до нашего времени в поврежденном виде. Нередко под воздействием естественных агентов поверхность деградирует до состояния, когда прочтение надписи затруднено; в некоторых случая вообще не может быть прочтена традиционными способами. Поэтому первейшей задачей работы с надписью является улучшение читаемости текста, в особенности поврежденного.

При подготовке проекта по сбору материалов для формирования «Свода русских надписей» перед исследовательской группой была поставлена задача разработки методики визуализации поверхности памятника математическими методами, позволяющими облегчить чтение надписи, «проявить» ее на поверхности носителя.  Такая методика была разработана и практически применена на надписях, выполненных в разной технике (врезная резьба, обронная резьба, граффито) и на разном материале (белый камень, гранит, песчаник, штукатурка, дерево). К настоящему времени наилучшие результаты показали два способа визуализации рельефа поверхности модели:

Визуализация поверхности модели искусственными тенями. Эмулированный источник света перемещается относительно виртуальной поверхности памятника, «подсвечивая» одни элементы надписи и «затеняя» другие. Этот способ практически во всех случаях дает хорошие результаты, однако требует использования высокопроизводительного компьютера с большим объемом памяти (не менее 16 гигабайт оперативной памяти и не менее 1 гигабайта видеопамяти).

Визуализация поверхности модели искусственными тенями. Эмулированный источник света перемещается относительно виртуальной поверхности памятника, «подсвечивая» одни элементы надписи и «затеняя» другие. Этот способ практически во всех случаях дает хорошие результаты, однако требует использования высокопроизводительного компьютера с большим объемом памяти (не менее 16 гигабайт оперативной памяти и не менее 1 гигабайта видеопамяти).

Визуализация поверхности модели присвоением условного цвета. При этом используются алгоритмы, позволяющие присвоить каждой точке поверхности модели цвет, зависящий от геометрии поверхности. Каждый из этих алгоритмов (и их разновидностей) формирует определенную цветовую схему и требует тонкой настройки, обеспечивающей высокую контрастность условных цветов, выделяющих отдельные элементы надписей.

Использование условных цветовых схем, рассчитанных математическими алгоритмами. Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь, Кострома. OG0112

Надписи, выполненные красками, также разрушаются и, во многих случаях становятся практически нечитаемыми. Для их восстановления применяются математические преобразования фотографической текстуры, позволяющие прочитать надпись по сохранившимся фрагментам краски.

 

Описание и исследование эпиграфических памятников

Описание и исследование эпиграфических памятников выполняется по методике, разработанной исследовательским коллективом Центра эпиграфических исследований Университета Дмитрия Пожарского при участии технических специалистов «Лаборатории RSSDA».

Методика описания и исследования надписей предполагает:
(1) Интеграцию усилий исследователей различной специализации из разных регионов сетецентрическими средствами.
(2) Систематическое описание надписей по единому и универсальному стандарту.
(3) Использование трёхмерных моделей при описании памятника, в том числе для измерения носителя и элементов надписи.
(4) Использование средств математической визуализации для улучшения «читаемости» надписей.
(5) Многоступенчатый контроль качества описаний и интерпретации надписей.

 

Систематизация сведений о памятниках

Технологической основой Свода является база данных, позволяющая выполнять группировку, фильтрацию и сортировку информации о эпиграфическом памятнике по одному или нескольким признакам и осуществлять поиск по фрагменту текста.

База данных объединяет все имеющиеся сведения о памятнике, как в форме взаимосвязанных таблиц, так и в виде связанных с записью внешних файлов (растровых изображений, файлов трехмерных моделей и иных). База данных взаимосвязана с геоинформационной системой, позволяющей группировать и фильтровать сведения о расположении памятника и отображать эти данные на интерактивной карте.

 

Структура описания памятника

Надписи описываются по единому стандартному формуляру, включающему следующие разделы:

CIR-код
Представляет собой условный шифр, присвоенный эпиграфическому памятнику на этапе описания.

OG-код
Представляет собой условный шифр, присвоенный эпиграфическому памятнику на этапе документирования.

Примечание: CIR-код присваивается всем эпиграфическим памятникам, включенным в свод. OG-код присваивается только эпиграфическим памятникам, документированным методом бесконтактного трехмерного цифрового моделирования. При этом:
(а) Памятники утраченные и известные по публикациям, спискам или фотографиям не имеют OG-кода.
(б) Памятники, которые не могут быть документированы иначе как по частям (разбитые надгробные плиты,  надписи о росписи храмов, располагающиеся по внутреннему периметру четверика) могут иметь более одного OG-кода, так как каждая из частей имеет свой OG-код.
(в) В некоторых, весьма редких, случаях документированный как единое целое объект может нести две и более не связанных между собой надписи. В таком случае одному OG-коду могут соответствовать два и более CIR-кода.

Наименование
Содержание раздела отражает тип эпиграфического памятника, его связь с конкретными лицами и событиями, а также указанную в надписи дату или даты.

Местонахождение надписи
Раздел содержит указание на объект (храм, монастырь, музейное собрание), где находится эпиграфический памятник на момент документирования. Заполняется в стандартной форме.

Местоположение надписи
Раздел описывает местоположение эпиграфического памятника на объекте – на стене храма или иного сооружения (указывается соответствие стены сторонам света), на грунтовом некрополе, расположен ли памятник in situ или нет. По возможности восстанавливается по архивным или литературным источникам первоначальное местонахождение памятника, его перемещения, обстоятельства находки. Указывается характер вторичного использования (деталь постройки, вымостки и т. п.). В случае обнаружения памятника во время раскопок указывается его связь с археологическим контекстом, глубина залегания и предполагаемые обстоятельства попадания в культурный слой. Если эпиграфический памятник находится в музейном собрании, указывается шифр хранения.

Описание носителя
Раздел содержит информацию о форме, размерах и материале носителя, на котором находится надпись, характере обработки, окраске и иных внешних признаках, степени его сохранности, в том числе о наличии механических повреждений, химических и биологических поражений, нарушивших целостность текста. В случае если, носитель разрушен, указывается общее количество сохранившихся фрагментов и их размеры.

Примечание: При обмерах носителя измеряются:
(а) Для белокаменных надгробных плит – длина, ширина и высота в изголовье и изножье.
(б) Для валунных надгробий – длина, а также ширина и высота верхней, средней и нижней части.
(в) Для стенных плит-вставок – ширина и высота, толщина (если она доступна для измерения).
(г) Для белокаменных крестов – толщина, высота, длина и ширина древка и перекрестий.

Описание надписи
Раздел включает описание элементов надписи и ее декоративного оформления, в том числе указываются:
(а) Для эпиграфического поля – форма и размеры.
(б) Для декоративного орнамента  –  тип и композиция (узора) орнамента, его расположение а носителе и взаимоотношение с текстом.
(в) Для изображений – содержание изображений.
(г) Для собственно надписи – её местоположение (на торцевой, верхней, боковой грани плиты), тип резьбы, стиль начертания шрифта, наличие графьи, количество строк, высота строк и межстрочных интервалов. Указывается наличие диакритических знаков и разбиения на слова; построчное описываются лигатуры, наличие суспенсии, контрактур и акронимов, оформление окончаний слов с помощью выносных букв. Описываются ошибки резчика.

Транскрипиция надписи
Надпись воспроизводится буква в букву, строка в строку, знак в знак. Текст разбивается на слова; слова под титлами не раскрываются. Надстрочные, а также акцентные знаки отображаются в соответствии с надписью, особенно важно точное воспроизведение диакритических знаков для стихотворных текстов, поскольку оно сохраняет акцентуацию поэтической речи[30]. Отмечаются знаки, разделяющие датирующие и смысловые элементы надписи.

Отсутствующие в тексте знаки препинания не ставятся. Заглавные буквы в личных именах, географических названиях, а также в словах «Бог», «Богородица» и производных от них не ставятся. Любой из элементов надписи, не вписывающийся в общую схему развития, описывается как индивидуальный признак данного эпиграфического памятника.

Для точного воспроизведения текста надписей используется «лейденская система скобок» – система транскрипционных знаков, позволяющих описать состояние публикуемого памятника и степень вмешательства издателя в его текст.

Практическая транскрипция надписи
Практическая транскрипция представляет собой воспроизведение записи буквами современного кириллического алфавита. Надпись записывается без разбивки на строки, заглавные буквы в личных именах, географических названиях, а также в словах «Бог», «Богородица» и производных от них – ставятся.

Датировка надписи
В разделе указывается предполагаемая дата создания надписи, определенная по дате описанного в надписи события (смерть, погребение, окончание строительства, освящение церкви,  завершение росписи). Если надпись содержит несколько дат, время создания эпиграфического памятника условно определяется по младшей из них. Если палеография надписи и декоративное оформление плиты противоречат указанной в ней дате, то эти признакам отдаётся предпочтение при определении времени создания эпиграфического памятника. При утрате датирующей части время создания надписи определяется по форме плиты, орнаментальному оформлению и палеографическим признакам.

Комментарии к надписи
Текстологический комментарий
описывает разночтения в известных рукописных списках и печатных изданиях надписей, а также содержит обоснование конъектур в случае утраты текста или наличия ошибок в тексте надписи.

Филологический комментарий отражает графико-орфографические особенности надписи и включает такие пункты, как её стиль (наличие в ней, в зависимости от времени создания, церковнославянизмов, архаизмов, сербизмов, украинизмов, полонизмов, элементов делового письма и разговорной речи и т. п.), особенности её фонетики, морфологии, синтаксиса, графики и написания личных имён;

Реально-исторический комментарий даёт необходимые сведения о биографии упомянутых в надписи лиц, а также пояснения к встречающимся в ней историческим, социально-экономическим, культурным и церковным реалиям. К стихотворным надписям прилагается метрический комментарий, дающий представление о метрике, ритмике, рифмике и строфике стиха.

Структура надписи
Раздел заполняется только для строительных надписей, близких по структуре частно-правовому акту.

Сведения о документировании и изучении памятника
Раздел содержит служебную информацию о документировании и описании эпиграфического памятника, в том числе:
(а) Сведения о дате полевого документирования и OG- и CIR-коде памятника.
(б) Сведения об операторах, выполнивших полевое документирование и трёхмерное цифровое моделирование памятника.
(в) Сведения об исследователях, принимавших непосредственное участие в изучении и описании памятника.
(г) Сведения о публикациях, архивных описаниях и фотографиях памятника.

 

Публикация сведений об эпиграфических памятниках

Представление результатов документирования и исследования эпиграфических памятников, включенных в «Свод русских надписей», в техническом отношении является достаточно сложной задачей. Для ее решения исследовательским коллективом «Лаборатории RSSDA» в сотрудничестве с сотрудником Института Славяноведения РАН С. М. Михеевым разработана система цифровой визуализации сведений об эпиграфическом памятнике.

Система визуализации призвана не только облегчить работу исследователей с эпиграфическим  материалом, но и способствовать распространению знаний о монументальной эпиграфике Средневековой Руси.

Перед разработчиками системы было поставлено три задачи:
(а) Корректное отображение текста надписей.
(б) Визуализация результатов трехмерного моделирования.
(в) Формирование комплексного образа памятника.

 

Отображение текста надписей

Проблема корректной передачи текста надписей была осознана ещё в XIX веке. Тем не менее, вплоть до настоящего времени её невозможно считать окончательно решенной применительно к надписям Средневековой Руси. Прежде всего, не существует единого стандарта описания надписей, оптимизированного для эпиграфических памятников. Как правило, надписи публикуются либо имитацией церковнославянского текста при полном игнорировании диакрических знаков, либо современным шрифтом. Оба подхода существенно искажают надпись и снижают ее ценность как филологического и лингвистического источника, поэтому они должны быть исключены[31].

При выборе способа отображения текста надписей исследовательский коллектив руководствовался следующими принципами:
(а) Используемый шрифт должен содержать все символы, используемые в текстах надписей, включая диактрические знаки.
(б) Используемый шрифт должен корректно отображаться как в программах для редактирования текста, так и в браузерах.
(в) Используемый шрифт должен корректно отображаться вне зависимости от используемой пользователем операционной системы.

Следование этим принципам предопределило выбор UNICODE-совместимого кириллического шрифта в версии UNICODE 8.0, основанного на действующем международном стандарте[32]. При этом было запрещено использование «свободных символов» (область для частного использования  UNICODE), как не стандартизированных и, следовательно, не универсальных. Безусловно, этот подход имеет ряд ограничений. Использование UNICODE-совместимых шрифтов не обеспечивает воспроизведение палеографических особенностей надписи – вариантов начертания букв, лигатуры, лежачие варианты выносных букв и иные. Однако это неудобство компенсируется широким использованием визуализирующих памятник графических материалов, а также способом взаимосвязывания графических и текстовых данных, позволяющим сопоставить начертание и прочтение надписи.

Для воспроизведения прочтений надписей выбран свободно распространяемый шрифт Fedorovsk Unicode, разработанный Инициативной группой славянской эпиграфики. Этот шрифт воспроизводит гарнитуру московских изданий первопечатника Ивана Федорова и, соответственно, более пригоден для отображения надписей XVI-XVII веков, чем распространенные церковнославянские шрифты, восходящие к гарнитуре Синодальной типографии начала XX века.

 

Визуализация результатов трёхмерного моделирования

Разнообразие форм эпиграфических памятников требует различных способов их визуализации. Для этого разработан ряд технических решений, позволяющих просматривать графические изображения памятников посредством современных информационных технологий:

Параллельные слайдеры изображений
Параллельные слайдеры изображений предназначены для сопоставления растровых изображений фрагментов моделей содержащих надписи. Растровые изображения не являются фотографиями но формируются на основе применения математических алгоритмов к поверхности модели или её фотографической текстуре. Поэтому они свободны от угловых искажений. В зависимости от конфигурации памятника применяются слайдеры горизонтального и вертикального типа.

Параллельные слайдеры позволяют пролистывать изображения и сопоставлять образы надписи представленные различными способам:
(а) для надписей, выполненных в различных техниках резьбы – в виде текстурированной и нетекстурированной модели, а также в виде модели, каждой точке которой присвоен условный цвет посредством применения математического алгоритма.
(б) для надписей выполненных краской – в виде фотографической текстуры, полученной непосредственно при документировании памятника и в виде  фотографической текстуры, преобразованной математическим алгоритмом.

Управление слайдером осуществляется при помощи стрелок и маркеров, появляющихся при наведении курсора на изображение. OG0410T

Средство удаленного просмотра трёхмерных моделей
Средство удаленного просмотра трёхмерных моделей ArtefactExplorer предназначено для просмотра трёхмерной модели пониженной детальности. ArtefactExplorer разработан инженером-исследователем «Лаборатории RSSDA» Александром Пешковым на платформе OSGJS, основывающейся на концепции OpenSceneGraph и программной библиотеке WebGL для языка программирования JavaScript.

При работе с трёхмерной моделью в окне просмотра возможно:
Инвертировать фотографическую текстуру модели (NEGATIVE ON/OFF)
Просмотреть модель в виде карты нормалей (NORMAL ON/OFF). В этом режиме функция CURSOR ON/OFF позволяет «вырезать» часть модели для лучшего понимания геометрии памятника.
Отключить фотографическую текстуру (TEXTURE ON/OFF)

Модель управляется "мышью":
Вращение – левой кнопкой.
Перемещение – правой кнопкой.
Масштабирование - колёсиком.

В общем случае эти средства просмотра применяются:

(а) Для стенных плит-вставок: только параллельные слайдеры изображений.
(б) Для надгробных плит и любых носителей сложной геометрии: комбинация параллельных слайдеров и средства удаленного просмотра трехмерных моделей. В случае, если надписи имеются да двух и более гранях памятника, для каждой надписи формируется отдельная пара слайдеров.
(в) Для надписей, выполненных краской, как правило, используются только параллельные слайдеры изображений, в отдельных случаях дополняемые средством удаленного просмотра трехмерных моделей.

«Лабораторией RSSDA» ведется разработка новых методов и инструментов визуализации моделей эпиграфических памятников.

 

Формирование образа эпиграфического памятника

Образ эпиграфического памятника формируется путём интегрирования в единое целое взаимосвязанной текстовой и графической информации о памятнике, связи памятника с его местонахождением, взаимосвязях между памятниками. Задача формирования образа памятника реализуется средствами информационных технологий, в том числе баз данных, геоинформационной системы, гипертекста.

Доступ к результатам документирования и исследования эпиграфических памятников предоставляется в полном объеме. Однако, вследствие ограниченной пропускной способности компьютерных сетей, все растровые изображения и трёхмерные модели демонстрируются с уменьшенным разрешением (детализацией). В случае необходимости исследователи, желающие принять работать с материалами в оригинальном разрешении, могут запросить их, обратившись по электронной почте corinros@mail.ru.


[1] Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие. Белокаменные плиты Москвы и Северо-Восточной Руси XIII–XVII вв. М., 1996.

[2] Беляев Л. А., Романов Н. С., Шлионская Л. И. Надгробия игуменьи Елены Девочкиной и схимницы Феофании в Новодевичьем монастыре // РА. 2010. № 2. С. 156–165; Векслер А. Г., Егоров К. А. Белокаменные надгробия с надписями (По результатам работ на исторических церковных и монастырских кладбищах города Москвы) // ВЭ. Вып. V. М., 2011. С. 272–321.

[3] Вишневский В. И. Средневековые белокаменные надгробия некрополя Троице-Сергиева монастыря (находки 1998–1999 гг.) // Сообщения СПМЗ. М., 2000. С. 17–37; Его же. Некрополь князей Ростовских в Троице-Сергиевом монастыре: (по материалам археологических работ 2002–2005 гг.) // История и культура Ростовской земли. 2005 / Материалы научной конференции, 9–11 ноября 2005 г. Ростов, 2006. С. 366–377; Его же. Средневековые надписи-граффити на надгробиях из Троице-Сергиева монастыря // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России / Материалы IV международной конференции, 29 сентября — 1 октября 2004 г. М., 2007. С. 69–80; Вишневский В. И., Энговатова А. В. Некрополь князей Оболенских в Троице-Сергиевом монастыре // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 7. М., 2011. С. 278–289; Чернов С. З., Янишевский Б. Е. Некрополь Троице-Сергиева монастыря по материалам археологических исследований 2003 г. // РА. 2008. № 2. С. 150–164 и др.

[4] Зеленская Г. М., Святославский А. В. Некрополь Нового Иерусалима. Историко-семиотическое исследование. М, 2006.

[5] Фролов М. В. Белокаменные надгробия XVI–XVII вв. из Борисоглебского монастыря в г. Дмитрове // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2001. № 3 (5). С. 18–20; Авдеев А. Г. Несколько неизданных русских белокаменных надгробий XVI–XVII вв. // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей. Звенигород, 2003. С. 136–147.

[6] Балашов А. Ю. Редкие могильные плиты XVII века из Лужецкого монастыря Можайска // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. М., 2011. С. 324–330.

[7] Курганова Н. М. Страницы истории некрополя города Суздаля. М., 2007; Беляев Л. А. Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимиевом монастыре Суздаля: 150 лет изучения. М., 2013.

[8] Пинкусова Т. В. Плиты-надгробия XVII — начала XVIII вв. в Антониевом монастыре // Ежегодник Новгородского государственного объединённого музея-заповедника. 2003. Великий Новгород, 2004. С. 88–94.

[9] Постников А. Б. Каменные надгробия XVII века из Нововознесенского монастыря в Пскове // Псков. Научно-практический, историко-краеведческий журнал. 2007. № 26. С. 48–64; 2007. № 27. С. 75–94.

[10] Новиков А. В. Надгробия конца XV–XVII вв. из раскопок некрополя у церкви Алексея — Человека Божия на Затьмацком посаде г. Твери // Тверь, Тверская земля и сопредельные территории в эпоху Средневековья. Материалы научного семинара. Вып. 3. Тверь, 1999. С. 144–154.

[11] Тихонов Н. А. Каменное надгробие в Кремле // Нижегородская старина. 2009. Вып. 19–20. С. 143–146.

[12] Сукина Л. Б., Левицкая Н. В. Надгробные плиты из собрания Переславского музея // Археологические памятники Волго-Клязьминского междуречья. Вып. 2. Иваново, 1989. С. 235–238; Они же. Надгробные плиты некрополя Горицкого монастыря в Переславле-Залесском XVI–XVII вв. // ПКНО–1991. М., 1997. С. 352–356; Зейфер В. А., Мазурок О. И., Рассказова А. В. Средневековый некрополь церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи в Переславле-Залесском // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 10. М., 2014. С. 304–321.

[13] Баранова С. И. Надгробница XVII в. из церкви в Коровниках (г. Ярославль) // РА. 2008. № 4. С. 133–136; Рутман Т. А. История церкви Ильи Пророка в Ярославле // Церковь Ильи Пророка в Ярославле. Т. 2. Ярославль, 2004. С. 39–45.

[14] Баранов В. С. Намогильная плита XVII века из фондов Костромского музея-заповедника // Музейный хронограф: Сборник научных трудов сотрудников Костромского музея-заповедника / Отв. вед. И. С. Наградов. Кострома, 2010. С. 149–159.

[15] Гераськин Ю. В., Нагорнов В. П. Памятная плита Ивана Мирославича (мурзы Хоросмира) в Рязанском Солотчинском монастыре // РА. 2008. № 2. С. 84–89.

[16] Ситдиков А. Г., Шакиров З. Г. Подписное надгробие XVII в. из раскопок Казанского Кремля // Archeologia Abrachamica. Исследования в области археологии и художественной традиции иудаизма, христианства и ислама. Ред.-сост. Л. А. Беляев. М., 2009. С. 384–394.

[17] Мазуров А. Б. Храм Николы Гостиного в Коломне. Коломна, 2009. С. 21–26; Орловский С. П. Памятник шатрового зодчества — Церковь Успения в Коломенском Кремле // Коломна и Коломенская земля: История и культура / Сост. А. Г. Мельник, С. В. Сазонов. Коломна, 2009. С. 178–179; Яганов А. В. Храмозданная надпись в соборе Рождества Богородицы Медведевой пустыни // Реставрация и архитектурная археология. Новые материалы и исследования. М., 1991.

[18] Авдеев А. Г. Строительная надпись конца XVII в. из Тулы // Никоновские чтения в музее «Новый Иерусалим». Сборник статей. Вып. II. М., 2005. С. 199–203.

[19] Авдеев А. Г. Храмозданные надписи XVI–XVII вв. Костромы и края // Костромская земля. Краеведческий альманах Костромского общественного фонда культуры. Вып. 5. Кострома, 2002. С. 158–165

[20] Яганов А. В., Рузаева Е. И. К вопросу об истории Спасского собора Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле // Археология: история и перспективы. 2-я межрегиональная конференция: сборник статей. Ярославль, 2006. С. 384–385; Черняев Е. Б., Шилов В. С. Настенная летопись ярославской церкви Дмитрия Солунского // К исследованию русского изобразительного искусства. Новые материалы. Ч. 1. СПб., 1998. С. 11–14; Шилов В. С. Настенные летописи в ярославских храмах и проблемы датировки фресок церкви Спаса Нерукотворного в селе Заболотье // Научные труды Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. 2006. № 3. С. 11–17.

[21] Казакевич Т. С. О двух надписях в Никитской церкви села Елизарова // ТОДРЛ. 2009. Т. LX. С. 556–563.

[22] Рыбаков Б. А. Русские датированные надписи XI–XIV вв. // САИ. Вып. Е1–44. М., 1964; Николаева Т. В. Произведения русского прикладного искусства с надписями XV – первой четверти XVI в. // САИ. Вып. Г1–49. М., 1971.

[23] Высоцкий С. А. Древнерусские надписи Софии Киевской. Киев, 1966; Высоцкий С. А. Средневековые надписи Софии Киевской (По материалам граффити XI–XVII вв.). Киев, 1976; Высоцкий С. А. Киевские граффити XI–XVII вв. Киев, 1985; Медынцева А. А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского собора XI–XIV вв. М., 1978.

[24] Гиршберг В. Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV–XVII вв. Ч. I. Надписи XIV–XVI вв. // НЭ. 1960. Т. I; Гиршберг В. Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья. Ч. II. Надписи первой половины XVII в. // НЭ. 1962. Т. III.

[25] Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие. Белокаменные плиты Москвы и Северо-Восточной Руси XIII–XVII вв. М., 1996; Русское средневековое надгробие XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1. / Отв. ред. и составитель Л. А. Беляев. М., 2006

[26] Горячева М. Ю. Надгробие в архитектуре… С. 181–182.

[27] Григорий А. Историческое описание Московского Златоустовского монастыря. М., 1914. С. 9.

[28] Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 269.

[29] Поленов Д. В. Описание Бороздинского собрания рисунков к его археологическому путешествию по России с гг. Ермолаевым и Ивановым в 1809–1810 годах // Тр I АС. Т. I. М., 1871. С. 72, 73.

[30] Бейли Дж. Избранные статьи по русскому литературному стиху. М., 2004. С. 62–64.

[31] Критику издания памятников древнерусской письменности в упрощённой орфографии см.: Камчатнов А. М. Об издании «Палеи Толковой» в исторической ретроспективе и перспективе // «Палея Толковая» в контексте древнерусской культуры XI–XVII вв. / Материалы Первой международной конференции / Сборник научных работ. М., 2014. С. 231–237.

[32] Стандартизациjа старословенског ћириличког писма и његова регистрациjа у УНИКОДУ. Зборник радова СА међународног научног скупа одержаног от 15. до 17 октобра 2007. године / Уред. Г. Jовановић, J. Грковић-Меļiор, З. Костић, В. Савић. Београд, 2009 (Српска Академиjа наука и уметности. Научни скупови. Отдељење jезика и књжевности. Књ 20).